Вика вытерла еще одну слезинку и поправила очки. Ну, раз «придется задержаться», пусть задерживается. Может хоть всю ночь там просидеть! Вика осмотрелась. Она всегда плохо ориентировалась, и этот район видела только из окна автобуса. Мрачные серые коробки домов, перегоревшие фонари, горы снега вместо бордюров и неприветливые переулки. Дожидаться следующего автобуса? Вика передернула плечами. Нет. Она доберется пешком. Час, два – какая разница, сколько времени потребуется? Рома ждать ее не будет. Ее вообще никто не ждет. Сердце болезненно кольнуло. Она неправа. Муж работает, собирая деньги на новую квартиру, а она обижается непонятно на что. Да, написал сообщение. Но он ведь занят. Попросил оставить ужин. Но он придет домой, уставший, голодный. Разве ей сложно? Дура. Обижается на того, кто всегда ее поддерживал, заботился. Конечно, оставит она ему ужин. Даже приготовит что-нибудь необычное. Но в автобус больше не сядет. Пешком лучше дойдет.

Вика выбралась на протоптанную в снегу тропинку и пошла мимо угрюмых домов. Лишь бы не заблудиться. Она старалась держаться дороги, но все время сворачивала куда-то не туда, отвлекаясь на ворох мыслей в голове. Рома написал, что его можно не ждать. Но она обязательно дождется. Накормит его горячим ужином и расскажет о результатах обследования. Постарается убедить… Она уже не молода и тянуть еще дольше не может. У нее осталась одна возможность выносить ребенка, и если Вика ею не воспользуется, то… Ничего. Со всем можно справиться. Вика постаралась прогнать из головы черные мысли. Они спокойно сядут и поговорят. Обсудят, как лучше поступить. Но не сегодня. Он устал на работе. Она тоже вымоталась. Работа, врач, автобус… В воскресенье можно. Вика приготовит ужин, зажжет свечи, наденет красивое платье. Они придумают, как лучше поступить. Обязательно придумают.

Вика так увлеклась планированием предстоящего ужина, что не заметила, как зашла в темный переулок. С обеих сторон примостились частные дома, вперемешку с гаражами. Заснеженная дорога извивалась змеей, заворачивая вправо. Пятна света от одинокого фонаря едва хватало, чтобы разглядеть, куда ставить ногу. Все время спотыкаясь, Вика старалась держаться за сменяющие друг друга заборы. В темноте ничего не было видно. Вика лишь надеялась, что не переломает ноги, пока выберется из мрачного проулка. Она уже почти дошла до поворота, когда неловко поскользнулась. Ладонь шарила по забору в попытке ухватиться за что-нибудь, но пальцы касались лишь сплошной стены. Тихо вскрикнув, Вика полетела вниз. В самый последний момент кто-то вцепился в ее предплечье и рывком потянул на себя. Чужие пальцы болезненно впивались в кожу даже сквозь слои одежды. Наверное, синяки останутся… Вику обдало вонью перегара. Она постаралась отодвинуться, но оказалась зажата между забором и темной фигурой. Даже без света она поняла, кто был перед ней.

– Ты бы поосторожнее. – Мужик из автобуса мерзко ухмыльнулся и придвинулся к Вике.

От страха ее бросило в жар. Здесь он казался еще крупнее, чем в автобусе. На вид лет сорок. Отсутствие зуба делало его похожим на маньяка. Вика крепче сжала сумку и попыталась вырваться, тихо бормоча:

– Спасибо, что помогли…

Она дернулась в сторону, но он почти навалился на нее сверху:

– Ну че ты? Куда заторопилась?

От угрозы, звучащей в его голосе, снова накатила тошнота. Такого страха Вика не испытывала ни разу в жизни.

– Отойдите, пожалуйста… Я спешу…

Вика предприняла еще одну попытку выбраться из ловушки: начала разворачиваться боком, чтобы иметь возможность ударить его хотя бы локтем или плечом. Но он грубо схватил ее за шею и приложил затылком к забору. Шапка немного смягчила силу удара, но перед глазами все равно мелькнула темнота. Господи… Да за что же ей все это?! Вика попыталась закричать, но получила болезненную пощечину. Очки полетели в снег.

– Хватит строить из себя целку! Сейчас мы с тобой повеселимся.

Он схватил и потащил за собой. У Вики плыло перед глазами. На языке ощущался солоноватый привкус крови. Мысли неповоротливо перетекали одна в другую. Нужно что-то делать. Как-то сопротивляться.

– Шевели ногами! Тебе понравится…

Это ее последний шанс вырваться. Резко выпрямившись, Вика изо всех сил попыталась ударить его локтем в лицо. Вонючая скотина задохнулась от боли.

– Тварь!

На секунду он разжал хватку, и, почувствовав свободу, Вика бросилась бежать. Ноги утопали в снегу, подошва скользила по утоптанной тропинке, дыхания не хватало. Без очков, со слезящимися глазами и тупой пульсацией в голове, она передвигалась так быстро, как только могла. Резкая боль обожгла затылок.

– Ах ты шалава! Щас посмотришь у меня!

Он догнал ее, схватил за волосы, едва ли не вырывая их, и снова ударил по лицу. На этот раз, кажется, кулаком. Вика клацнула зубами и вскрикнула. Больно безумно. Будто лицо резали сотней ножей.

Он швырнул ее в снег и навалился сверху. Вслепую Вика размахивала руками, дергалась, стараясь сбросить с себя вонючую тушу, но ничего не получалось. Его мерзкое дыхание прошлось по лицу. Внезапно Вику ослепила яркая вспышка света. Она боялась зажмуриться, держала слезящиеся глаза открытыми, чтобы из последних сил попробовать впиться ногтями в его лицо или ударить, или…

Какая-то невидимая сила подняла вонючего урода в воздух и швырнула прямо на каменную стену. Он вскрикнул, что-то забормотал, но тут же замолк. Послышались звуки ударов, хруст и странное бульканье. С трудом Вике удалось сесть, но от резкого движения ее снова замутило. Перед глазами расплывались очертания домов, от яркого света пульсировало в висках. Она могла разглядеть лишь размытую высокую фигуру, замершую над черной кучей. Вика откашлялась, стирая с губ кровь. Нужно бежать… Где же очки? Без них она почти слепая. Вика огляделась и вздрогнула, когда раздался звук нового удара. За ним послышалась цепочка самых грязных ругательств, какие она только слышала в своей жизни. Но голос был уже другим. Низким и хриплым, незнакомым. Вика судорожно шарила руками в снегу, не обращая внимания на холод, боль и то, что пальцы уже почти не гнутся.

Еще один удар и хруст. Теперь Вику уже трясло. Незнакомый голос где-то в отдалении прошипел:

– Ты, с*ка, уже инвалид. А увижу еще раз рядом с ней, отрежу все, что осталось.

От услышанных слов Вику накрыло ужасом. Она уже не знала, кого и чего бояться. Слезы текли из глаз, обжигая солью распухшее от ран лицо. Внезапно рядом мелькнула чья-то рука. Вика судорожно повернулась, ожидая нового удара, но покрытая кровью ладонь выудила из снега очки и протянула ей. Вика схватила холодную дужку и быстро надела. Мир, нехотя, обретал четкость. В ярком пространстве света от автомобильных фар она смогла разглядеть ту самую черную кучу, которая оказалась едва не изнасиловавшим ее уродом. Он лежал у каменной стены какого-то дома, согнувшись в три погибели, и прижимал руки к животу. Его лицо превратилось в месиво. Вика в жизни подобного не видела. От ужасного зрелища желудок скрутило узлом. Но хуже было другое… Вика перевела взгляд ниже: он держался вовсе не за живот, а за пах. Снег рядом с его бедрами пропитался кровью, и ее становилось все больше. Господи… Вика почувствовала, как по спине медленно стекает капля пота. Сбоку произошло какое-то движение, и Вика, как затравленный зверь, быстро обернулась. Ее спаситель сел на корточки, спокойно зачерпнул ладонями горсть снега и обтер окровавленные руки. Каждое его движение было настолько четким, выверенным и хладнокровным, что Вика задалась вопросом: а не ждет ли ее что-то хуже изнасилования в подворотне? Время, кажется, остановилось. В свете фар блеснуло и тут же исчезло длинное тонкое лезвие. Против такого она не выстоит. Можно даже не сопротивляться. Словно со стороны, Вика наблюдала за тем, как он поднимается, протягивает руки, касается ее плеч. Но не больно, а мягко, почти нежно.